Депутат Госдумы от «Единой России» Юрий Петров рассказал FlashNord, почему выступает против передачи Исаакиевского собора РПЦ, поддерживает введение адвокатской монополии и занимается законопроектом о защите прав собственников, имеющих минимальные пакеты акций предприятий.
— Юрий Александрович, до избрания депутатом Вы руководили федеральными структурами по управлению государственным имуществом. Каких результатов удалось достигнуть, к примеру, сколько доходов получил бюджет государства от приватизации?
— За семь лет деятельности мне удалось создать команду, очень хорошо работавшую без каких-либо серьезных нареканий. Удалось органично вписать Российский фонд федерального имущества, который я возглавлял три года, в систему Федерального агентства по управлению госимуществом, где руководил еще четыре года.
Управление госимуществом — поле, благоприятное для коррупции. Этого не произошло, что и является результатом моей деятельности. За все время в отношении сотрудников центрального аппарата Росимущества не было возбуждено ни одного уголовного дела. Отдельные случаи возбуждения уголовных дел были в территориальных управлениях. Печальная история произошла в территориальном управлении Росимущества Новосибирска в 2007 году. Там настолько расцвела коррупция, что мне пришлось отправить временно исполнять обязанности начальника территориального управления своего близкого друга. Он проработал в Новосибирске три месяца, с большим трудом навел порядок, и за день до возвращения из командировки был убит. Я убежден, что он погиб из-за работы — разворошил коррупционный улей. К сожалению, преступление до сих пор не раскрыто.
По приватизации особых нареканий не было. Был один год, когда план по приватизации не выполнили, но были и года, когда планы перевыполняли. Объемы были небольшие, не как сейчас, когда рассчитывают получить в бюджет государства триллион рублей. За период моей работы минимальный годовой доход федерального бюджета от приватизации составил 55 миллиардов рублей, максимальный — 200 с небольшим миллиардов руб. Суммы небольшие, но, честно говоря, активы были сложные и малоинтересные для инвесторов. Многие объекты долго не продавались, а некоторые до сих пор не проданы.
— Как к любому депутату Госдумы к Вам поступают многочисленные обращения избирателей. Что получается сделать для своих избирателей?
— Работа с обращениями граждан — наиболее ответственная. Когда создаешь продукт в виде законопроекта, то помогаешь абстрактным людям. Когда работаешь с обращениями граждан, то на личном приеме общаешься с глазу на глаз. Бывает эмоционально тяжело, у людей часто слезы, истерики, а решить проблемы многих не удается.
Депутат Госдумы в глазах людей — последняя инстанция, которая может помочь. К депутату избиратели порою обращаются после того, как получили отказы во всех инстанциях: и в общественных организациях, и в правоохранительных органах, и в прокуратуре. В инстанциях люди, конечно, сталкиваются со злоупотреблениями, бюрократизмом, равнодушием, но часто решить проблему невозможно, не нарушив нормы закона. Например, граждане хотят встать в очередь на жилье, а у них имеется 9,1 кв. м. площади жилья на члена семьи при нормативе в 9 кв. м. По закону не полагается, хотя и в таких случаях пытаемся найти какие-то пути помощи.
За годы работы депутатом я получил около 5 тысяч обращений граждан, из них 1300 из Петербурга. Удалось помочь примерно по 30% обращений граждан, по 70% не получилось.
— В ходе кампании предварительного голосования, выступая на дебатах, Вы упомянули проблему возможной передачи Исаакиевского собора в ведение Русской Православной Церкви. Какие аргументы за и против такой передачи?
— Будучи руководителем Росимущества, я очень много передал зданий в собственность Церкви, за что и получил одну из наград РПЦ. Но моя позиция относительно Исаакиевского собора совпадает с позицией министра культуры Владимира Мединского, считающего, что нужно оставить все так, как есть. Я придерживаюсь этой позиции в силу ряда причин. Исаакиевский собор никогда не был собственностью Церкви, он был построен на государевы деньги. Церковь ранее только пользовалась этим зданием. С 1990 года ей было снова разрешено пользоваться и в соборе проходят богослужения. Так исторически сложилось, так и должно остаться. Церковь утверждает, что проведет реставрацию и не ограничит доступ граждан в Исаакиевский собор. Но, считаю, государство имеет больше возможностей быстро и качественно сделать эту реставрацию.
— У Вас многолетний опыт работы адвокатом в Санкт-Петербургской коллегии адвокатов. Какая у Вас позиция в очень спорном вопросе, разделившим сообщество юристов, — нужно ли вводить так называемую «адвокатскую монополию»?
— Я поддерживаю введение адвокатской монополии, при которой интересы граждан в судах будут иметь право представлять только адвокаты. Профессиональная юридическая помощь должна оказываться на базе адвокатуры. В адвокатуру принимают на основе экзаменов, через обучение повышают профессиональный уровень и контролируют работу через дисциплинарные комиссии. Когда я работал в Санкт-Петербургской коллегии адвокатов, существовал термин МИКСТ — «максимальное использование клиента сверх таксы». В кассу одну сумму сдавали, а с клиента брали другую. Когда такое становилось известно, адвокатов вызывали на дисциплинарные комиссии, делали взыскания, вплоть до исключения из коллегии адвокатов. По существу, адвокатура — это орган, который берет хороших юристов, делает их более хорошими и контролирует, чтобы они оказывали квалифицированную юридическую помощь.
Когда я учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, то на весь Советский Союз имелся юридический факультет Петербургского университета, юридический факультет МГУ, Саратовский и Свердловский юридические институты. И они вполне справлялись с обеспечением страны кадрами юристов. Сейчас вузы, в том числе технические, наплодили множество юристов, качеству которых остается только удивляться. Конечно, в этой сфере нужно наводить порядок.
— Что повлияло на Ваш выбор юридического факультета? Друзья, родственники, какие-то книги или фильмы? Рассматривали ли Вы варианты выбрать другую профессию или юриспруденция была вне конкуренции?
— Я сам себе на этот вопрос ответить не могу. Со школьной скамьи я мечтал стать моряком. После 8 класса, когда мне было 15 лет, я поступал в Ленинградское арктическое училище, готовившее кадры для арктического флота. Я был молодой и наивный, сейчас понимаю, что не имел никаких шансов туда поступить в 15 лет. В училище поступали достаточно зрелые и опытные люди, отслужившие в армии и на флоте. Пацаны с горящими глазами были обречены на провал, что со мной и произошло.
После средней школы решил поступать в Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала Макарова, готовившее моряков дальнего плавания. Отучился 10 месяцев на подготовительных курсах, оставался месяц до выпускных экзаменов, которые были одновременно вступительными. Хотите — верьте, хотите — нет, но тогда я в один вечер лег спать, желая стать моряком, а утром проснулся с полной уверенностью, что категорически не хочу быть моряком и категорически хочу стать юристом. Что произошло за одну ночь в моей голове? Я сам себе и сейчас не могу ответить.
— Вы занимались федеральным законом об установлении института саморегулируемых организаций субъектов деятельности рынка туристических услуг. Сегодня туриндустрия страны переживает кризис. Как законодательно можно помочь выжить туркомпаниям?
— Проблема сложная. Принципиально можно попробовать создать фонд содействия развития туризма по модной форме частно-государственного партнерства. Создаем же фонды развития малого и среднего предпринимательства. На законодательном уровне можно подумать о введении налоговых льгот для туроператоров, развивающих внутренний туризм. В России много прекрасных мест для туризма, до которых можно добраться только вертолетом. Нужно создавать инфраструктуру, строить дороги, отели. Возможно, строителям такой инфраструктуры можно давать налоговые льготы. Я не говорю про Сочи и Ялту, там не надо льгот давать, а, скажем на Дальнем Востоке компаниям, строящим туристические отели, имеет смысл давать льготные кредиты.
— С 2012 года Вы являетесь координатором депутатской группы по связям с парламентом Новой Зеландии. Наверняка, в ходе межпарламентского сотрудничества, Вы бывали в этой очень далекой от Петербурга стране. Что Вам больше всего показалось интересным или необычным из привычек новозеландцев, из флоры и фауны Новой Зеландии?
— Координатором этой группы я стал не случайно, сам выразил желание с целью осуществить давнюю мечту побывать в Новой Зеландии. Группа работает, межпарламентское сотрудничество осуществляется, были встречи в посольстве Новой Зеландии, но мечта не осуществилась по причине экономии Госдумой бюджета. Съездить и посмотреть какая в Новой Зеландии фауна и флора не удалось.
— Вы являетесь отличником ГТО. На каком уровне Вы сдали нормативы этого комплекса? Каким спортом Вы занимаетесь?
— Спортом занимаюсь с детства. Начинал с тяжелой атлетики, дважды был чемпионом университета по тяжелой атлетике. Потом лыжами занимался, был чемпионом университета в эстафете, бегал по нормативам кандидата в мастера спорта. На лыжах до сих пор бегаю, хотя сейчас больше люблю горные лыжи.
Считаю совершенно правильным возрождение комплекса ГТО, который направлен на оздоровление нации. Последний норматив ГТО я сдал на золотой значок. Все нормативы для своей возрастной группы после 65 лет я перекрыл в 2-3 раза. Бег на 4 км, подтянулся 18 раз, отжался 44 раза.
— Поделитесь рецептом любимого блюда от депутата Госдумы Юрия Александровича Петрова?
— Тройная уха со сменой рыбы, которую сам выловил. Если взять наш родной Петербург и Финский залив, то сначала нужно для основы обязательно взять ершей. Потом в бульоне сварить белую рыбу: плотву, лещей. Первые два состава лучше варить в марле, их убрать и под финал положить судака или окуня, которых и кушать, потому что в них костей нет. Напоследок можно в уху чуть-чуть водочки плеснуть.
— Ваши творческие планы?
— Попасть в новый состав Госдумы, но это зависит не от меня, а от избирателей. Планирую лично закончить разработку назревшего законопроекта. Я специалист по вопросам собственности и государственного имущества и хочу внести поправку в закон об акционерных обществах.
Когда проходила приватизация, у многих работников предприятий, на которых они трудились годами, появились небольшие пакеты акций. Они заслужили их своим потом и кровью, но некоторые ни разу не получали дивиденды. Потому что владельцы контрольных пакетов на общих собраниях акционерных обществ большинством голосов часто принимают решения направить всю прибыль на развитие предприятия и дивиденды не платить. Мое предложение заключается в том, чтобы даже в случае решения общего собрания не платить дивидендов, миноритарным акционерам они выплачивались. Сложность в выборе планки такого пакета акций. Если ниже этой планки, какие-нибудь тысячные и тысячные доли процента, то дивиденды гарантированы в любом случае. Это будет справедливо.